(no subject)

[asia_datnova]

Мальчик Женя, иконописной внешности, появился на пороге кухни внезапно, однажды вечером. Жене 27 лет, и он носит бандану с пауком, ходит по 12 километров пешком под дождем от стационара до Рыбачьего, презирая автобус, и все по лесу - зато он видел в лесу лосей и сфотографировал, как они задумчиво смотрят на него через стволы - и даже купается в такой холод в море, при помощи водки. Еще Женя поет в хоре - разными голосами. Поет как казак, как трубадур, поет греческие и сербские молитвы и старые наши, те, которые записывались крюками. Он читает крюки с листа.
Сперва мы на Женю несколько надулись, потому что он не убрал за собой после завтрака, и даже оставил на лавке колбасные шкурки. Но в последний наш день перед отъездом Женя приехал из Рыбачьего, чтобы нам спеть.

Сели, разлили. Женя рассказал нам, как недавно слушал исполнение "Беовульфа", и там человек играл на аутентичном инструменте - флейте, сделанной из кости лебедя.
Орнитологи оживились и стали прикидывать, которая из костей лебедя более всего годится для изготовления флейты. С учетом того, что ударом крыла лебедь перешибает человеку руку.
Катя подняла рюмку:
- Ну, - сказала она мне, - за Беовульфа!
Когда еще представится такой прекрасный повод?..

А потом Женя запел. Он спел "Любо, братцы, любо" - так, как поют в орекстре. Потом спел "Не для меня"
("Не для меня цветут сады,
В долине роща расцветает,
Там соловей весну встречает,
Он будет петь не для меня".) - так, как поют как раз не в хоре.
Затем он першел на молитвы и спел нам стародавний вариант "Отче наш", чтобы благословить зажаренные Мишей в спирту охотничьи колбаски.
А потом были греческие молитвы.
Голос у Жени оказался красивый и сильный, чересчур сильный для помещения - отражался от каменной кладки и бился об стенки. А за окном уже опять были тьма и дождь, а мы у растопленной печки на деревянных лавках пили водку под колбаски и греческие молитвы, в честь нашего отъезда, и так с Катей растерялись от умиления, что даже забыли выпить за год на Косе.