(no subject)

Встречались с Н. в садике, я возмущенно вопрошала о Михалкове, как обычно, громко и маша руками и многословно - мол, что такое, как же так, почему это с ним происходит, как это возможно, ну допустим, номенклатурные замашки с молоком матери, мстить за личные обидки, ходу не давать, но как же так, зачем это в интервью про Дондурея прямо так - "а он бы извинился", и старика зачем, нашел с кем связаться, шестидесятника, и сам на тех фильмах, а если его из-за тебя инсульт хватит, а ты же православный, и деньгами уже и себя и внуков обеспечил, и слава, и власть, кому еще что надо доказывать, кого побеждать...
Н. слушала-слушала, загадочная за очками, а потом говорит:
- А вот помнишь желудочного кадавра?
И тут сразу как-то стало ясно.

Вокруг ходили павлины, синие такие, и время от времени кричали "Махатма!"

А потом Н. рассказала утешительную бонус-историю про духовного режиссера Л., которого они привели купаться на берег моря. Выкупайся, говорят, заради бога, мы отвернемся, смотреть не будем, может, выкупаешься, и жизнь тут же изменится к лучшему. Режиссер согласился, снял рубашку, позволив им увидеть голый торс, а потом задумался. Стоит в штанах и думает. Покачал потом головой и говорит:
- Как же я без трусов и без ничего поплыву. А вдруг кто подплывет и попросит автограф?..