![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Когда я начала болеть – была еще осень. Скудно, промозгло, облака низкие, холодно. А дома тепло и рыжая кошка ходит. А я лежу и ничего не делаю. Мы с ней вместе лежим. Кошка лежит, свернувшись как московская булочка – такие были раньше, поджаристые, большие, в форме сердца, и сахаром сверху обсыпанные – мягкие. Сверху коричневые, снизу белые. Смотришь на кошку, как она лежит – и тоже делать ничего не хочется. А то встанешь, подойдешь к компьютеру и думаешь – дай чего-нибудь напишу. Вон, сколько времени пропадает. А кошка тут как тут: "Мяу-нуарры?"
Какие уж тут нуары. И хотел бы, но не вспоминается больше осенняя тоска. Тепло, хорошо.
А из дома вышла через неделю – на улице уже зима. Ходишь прямо по снегу, и прохожие тебе навстречу - по снегу. Сугробы лежат белые, важные, и кусты растут со снежными ягодами. А я к врачу еду. Солнце яркое, но день уже к вечеру – солнце прячется за домами, из щелей в проулках в глаза прыгает. Режет снег, как нож сливочное масло. Сугробы от сиреневых теней полосатые.
Врач тоже зимний – в белом халате. И кабинет у него белый, жалюзи на окнах шепчутся, потому что окно открыто: шурр, шурр, как будто каменные панцири друг о друга трутся.
Врач мне говорит:
- Раздевайтесь.
Раздеваюсь, сажусь на койку, а он меня давай холодным стетоскопом слушать. Я теплю. Врач слушает мои легкие.
- А теперь, - говорит, - скажите шепотом – «чашка чаю».
Представляю чашку черного чаю, горячего, так что пар над кружкой вьется. Чашка руки обжигает, чай веником пахнет.
- Чашка чаю, – говорю.
- Громко, - говорит, - говорите, нужно шепотом.
- Чашка чаю, - шепчу, - чашка чаю... Чашка чаю...
Врач садится выписывать мне рецепт.
Чашка чая зимой, с мороза, заваренного крутым кипятком – самое первое дело.
Какие уж тут нуары. И хотел бы, но не вспоминается больше осенняя тоска. Тепло, хорошо.
А из дома вышла через неделю – на улице уже зима. Ходишь прямо по снегу, и прохожие тебе навстречу - по снегу. Сугробы лежат белые, важные, и кусты растут со снежными ягодами. А я к врачу еду. Солнце яркое, но день уже к вечеру – солнце прячется за домами, из щелей в проулках в глаза прыгает. Режет снег, как нож сливочное масло. Сугробы от сиреневых теней полосатые.
Врач тоже зимний – в белом халате. И кабинет у него белый, жалюзи на окнах шепчутся, потому что окно открыто: шурр, шурр, как будто каменные панцири друг о друга трутся.
Врач мне говорит:
- Раздевайтесь.
Раздеваюсь, сажусь на койку, а он меня давай холодным стетоскопом слушать. Я теплю. Врач слушает мои легкие.
- А теперь, - говорит, - скажите шепотом – «чашка чаю».
Представляю чашку черного чаю, горячего, так что пар над кружкой вьется. Чашка руки обжигает, чай веником пахнет.
- Чашка чаю, – говорю.
- Громко, - говорит, - говорите, нужно шепотом.
- Чашка чаю, - шепчу, - чашка чаю... Чашка чаю...
Врач садится выписывать мне рецепт.
Чашка чая зимой, с мороза, заваренного крутым кипятком – самое первое дело.
no subject
Date: 2004-11-24 04:27 am (UTC)(чашшшка чаю)