asia_datnova | (no subject)

В деревню, в отличие от Москвы, осень еще не заглядывала - всё стоит горячее лето, деревья желтеют и теряют листву не от осени, а от долгой засухи, ясень голый еще с августа, яблоки с грушами давно опали и почернели. Вот разве что вода в реке стынет почти неуловимо, течет медленней и гуще. Словно в ментол заходишь. И ночь падает в восемь, чернота заполняется помехами сверчков. Потом луна висит в саду последним яблоком, низко над землей.

По приезде достали из погреба четвертную вишневки: не четверть литра - четверть ведра, дутая бутыль, и оттого легкая, в два раза легче трехлитровой банки. Пили вишневку, потом пили у дяди Вани выдержанный самогон на травах, от которого, говорят, если много выпьешь - ногти слезают; потом гуляли к реке, лежали на берегу, Артур угощал своим мутным самогоном из пластмассовой бутылочки с надписью "Чистый глоток" и "Свежее начало дня".

Вечером дядя Ваня сидел на завалинке, поглаживая ружье.
- Вот, - говорит, - воздушку купил, хочу дальность проверить. Надо бы ее пристрелять. По собакам в конце улицы пальнул, думал - взвизгнут, не взвизгнут? Нет, просто ушли.
Леша взял ружье, выстрелил и попал в деревянную рейку забора. Я тоже выстрелила, и тоже попала в деревянную рейку. Дядя Ваня оживился:
- А вон, видишь, на доме телеантенна?
Леша выстрелил, антенна задрожала.
Потом они стреляли по банке, водруженной на колонку, но стрельба шла медленно и лениво: все время выезжал из-за угла в зону обстрела велосипедист, потом гнали коров, потом возвращались за отставшими коровами, залезшими в чужой сад, потом мы с тетей Наташей пошли за молоком короткими перебежками. Потом чернобурка пробежала в курятник, Леша потянулся за ружьем, но чернобурка посмотрела на него и скоком ушла в желтое поле.

Выяснилось, что я попадаю в центр нарисованного на листе А4 круга даже тогда, когда уже не вижу этого центра.
Леша говорит:
- Я всегда считал, что художники - прирожденные снайперы.