дремель

И вот что интересно: когда едешь на море, берешь с собой большую прозу. И даже море необязательно - поезжай хоть в простор степей, и бери с собой большую прозу. Читай ее медленно, пробираясь от буковки к буковке как муравей по чешуйкам сосны и иголкам, по стволу, который так огромен для него, муравья, что он и понять этого не может, а потом еще с верхней ветки открывается вид на море, принадлежащий всем абсолютно даром и чрезмерный.
Потеряла мысль - про что я, про книгу или про море? Про волны моря как глубокие мысли, смывающие в памяти одна другую, и про литературу, которую можно читать всю жизнь, как смотреть на море.

В городе невозможно читать хорошую прозу - в коротком броске в метро до работы, с работы, в час упадка сил на ночь перед телевизором.

Перечитываю дамский роман "Лунная долина" и с удивлением обнаруживаю в нем яркие националистические нотки. Голубоглазые златокудрые саксы, потомки древней расы.

Отец забирает у меня Ренара и увозит с собой на все лето в деревню, читать по строчке в день.
Потому пускай еще поговорит Ренар, а я помолчу.
Тем более что я согласна.

"При наличии силы воли можно добиться всего; но как, скажите, приобрести силу воли?"
"Это тетрадь выкидышей".
"Ясно представляю себе на площади у старого кладбища мой бюст с надписью:
Ж ю л ю Р е н а р у
его
равнодушные
соотечественники".
"гамлет человек неглубокий, это скорее несчастный юноша, надорвавшийся под бременем непосильного для него дела".
"Литература прекрасна. У меня пала корова. Я описываю ее смерть и получаю за это деньги - теперь у меня есть на что купить другую корову".
"Только один раз Виктор Гюго не произвел на меня никакого впечатления: когда я его видел".
"Хочу все делать хорошо и желаю, чтобы кто-нибудь это заметил".
"Какой у вас делается замкнутый вид, когда я начинаю говорить о себе!"
"Рожденный вскапывать грядку в углу сада, я хотел бы перелопатить всю землю".
"Часы, когда я, как рыба в воде, уютно устаиваюсь в бесконечности".
"Эти записи - моя ежедневная молитва".
"Надо, чтобы одна твоя страница об осени доставила мне такое же удовольствие, как прогулка по осенней листве".

" - Я ничего не говорю, жена у меня - чудо, но не хочет она говорить со мной про Эзру Паунда. Мне нужна женщина, которая бы возбуждала меня интеллектуально.
<...>
За полста можно было вступить в "отношения, не доходящие до интимных". За сотню девица одалживает тебе свои пластинки Бартока, идет с тобой обедать, затем позволяет присутствовать при истерическом припадке".

"Настасья Филлиповна Царь Эдип, вы ни в чем не виноваты".

Пришла домой, полезла в ванну читать томик Ахматовой. Выяснилось, что многие стихи помню с ошибками приблизительности.
Многие люди вставляют в известные стихи свои слова, как бы процесс усваивания и разнашивания. Одомашнивания гения.

Прочитала большую позднюю прозу Катаева - "Трава забвения", повесть раскалывется как мичуринский плод поровну на встречи с Буниным и Маяковским. Хорошая проза, много двуабзацных отступов, по которым коряво спускаешься как по большим ступенькам - к морю. На пять абзацев русской прозы - абзац нелитературного революционного ража. Замаскировался? Если б еще заранее знать, куда он его воткнет, чтобы пропустить.

Теперь-то я понимаю, что фильм "Зеркало" - про сложную судьбу женщины-корректора...

Были с margla на Кандинского-Шёнберга. Не очень удачная идея выставки. Рисульки Шенберга удивительно милые, особенно мне поравился "портрет моего критика"... Но после него Кандинский не идет - голова кружится, мы вышли в соседний зал и тупо уставились на композицию, которая как раз называлась "Смутно".
Нужна была разрядка. И тут - о чудо... У входа в зал - скульпутра. То ли гипс, то ли керамика. Высокая колонна, увенчанная довольно трухлявыми слоистыми облаками. В облаках парят три голых женщины с крыльями. Кое-какие места у них позолочены. Это спереди. Сзади - два малолетки... якобы путти, тоже с крыльями. А сверху! В железном сваренном прямоугольнике! Раскинув руки, возвышается Ф.М. Достоевский. Фигура Достоевского раскрашена, пальто у него - зеленое, лицо - розовое. Разбросал руки в стороны, а ногами этак вроде бы не то приплясывает, не то топчет он этих баб?.. Пальто Ф.М. сзади не просто зеленое, но еще и поросло грибами.
Это все сооружение называлось "Достоевский. Апофеоз". В символике его мы так и не разобрались. То ли это 3 женщины Достоевского, но что за дети? То ли это обозначало "Достоевский, воспаряющий над пошлостью".

Глубокое равнодушие к историческим музеям. Возможно, это вообще мое равнодушие к истории? Или неспособность мыслить масштабно...
Тем не менее, кроме музеев изящных искусств меня музеи не интересуют. Ни частных коллекций (мало ли, кто на каком диване спал.), ни Кремль с его Оружейной палатой. В которой на днях довелось быть на концерте юных виртуозов, организованном Спиваковским фондом.
Какие же культурные люди могут быть противные! "Копченая макрель бывает отвратительной".

Общая тема бесед - возрождение России. Гипсовые слепки Рюриковичей, дети, нарядные как пудели, гордые мамаши, греческий медноликий художник, рисующий всей пятерней, который подарил икону церкви о. Алесандра Меня, и ее настоятель (милый человек, лысый как коленка), вручают почетные дипломы... Ах, такой маленький, а уже знает слово "сарасате"!

Если бы не то, что на белых шеях пухлых девочек оставались от скрипок багровые пятна...